Главный день - Страница 63

А командир, с интересом поглядывая на то, как меняется выражение у меня на лице, поинтересовался:

— Или ты опять что-то сказать хочешь?

Встав по стойке смирно, я отчеканил:

— Никак нет!

Цыган с Чижом облегченно выдохнули. Еремин усмехнулся:

— Еще бы ты чего-то там вякал, после такого залета!

Хм, вякнуть, как выразилось начальство, у меня было много чего, только я и так уже наговорил выше крыши, поэтому сейчас весь опыт предыдущей службы подсказывал: лучше захлопнуть варежку. Павел Викторович какое-то время помолчал, видно ожидая ответа на свою фразу, но, не дождавшись, неопределенно хмыкнул и приказал:

— Вы двое — свободны! А ты, — кивок в мою сторону, — садись, говорить будем.

Цыган, пихнув меня в бок, ободрительно подмигнул, после чего ребята вышли из комнаты. Я же, пребывая в некотором недоумении, уселся на табуретку, вопросительно уставившись на начальство. То, в свою очередь, побарабанив пальцами по столу, произнесло:

— В общем, так, Сергей Васильевич, разнос за свою самодеятельность вы уже получили, поэтому предыдущий разговор откладываем в сторону. И переходим к насущному — мне поступила рекомендация назначить тебя временно исполняющим обязанности командиром вашей группы. Что скажешь?

Ну ни фига себе поворот! Только что имели с особыми извращениями, а тут вдруг такое… Еремин, будто прочитав мои мысли, пояснил:

— Вижу, что удивлен. И сразу скажу — будь сейчас мирное время, за нарушение приказа я бы тебя тринадцатой лишил, дал строгий выговор и звание на пару лет задержал. Это в лучшем случае. Но нынче нас время поджимает, поэтому особо углубляться в воспитательный процесс не с руки. Сейчас меня интересует твое мнение — потянешь?

М-да… как-то неожиданно все. И ситуация сильно напоминала строчку из песни где: «мне строгач комбриг Денисов, влепил за эти чудеса, но в наградной ближайший список, наш славный экипаж вписал». Такое действительно только на войне возможно, когда дерзость и разумное своеволие подчиненных идет не в минус, а в плюс.

Только вот одно смущает:

— Не понял… У нас Цыган, то есть Федор Ступка — прапорщик. Я всего лишь старший сержант. Как-то некрасиво выходит…

Командир развеселился:

— Да ну? А кто не далее как сегодня утром заявил товарищу прапорщику: «самозванцев нам не надо, командиром буду я!»?

— Э-э… — Глянув на лежащие листки наших рапортов, я несколько смешался. — Тогда обстоятельства так сложились. Дело-то, как ни крути — личное. И так ребят подставил. Поэтому и взял все на себя…

Павел Викторович кивнул:

— Понятно. Но сам посуди — ты в «колхозниках» всего ничего, а за это время самостоятельно разработал и провел две успешные операции. Я имею в виду эвакуацию коломенских «колхозников» и нынешнюю эпопею. Третья операция, по захвату Алекса Керри, тоже закончилась более-менее нормально лишь благодаря твоей сообразительности. Что касается Цыгана — он отличный боец и прекрасный исполнитель. Только вот для командования группой этого мало… А чтобы не было лишних сомнений, сразу скажу — рекомендацию тебе дал именно Ступка. И я с ним согласен.

Услышав эти слова, я только затылок почесал, так как понял одну из причин сего неожиданного предложения. М-да, во все времена и во всех армиях мира есть странная традиция: наваливать все на удачливых людей. Если подчиненный один раз успешно выполнил какую-либо задачу, то начальство считает, что это будет продолжаться вечно. И тут уж действительно — звание практически никакой роли не играет… А Федька-то каков хитрован! И ведь мне ни слова не сказал. Хотя я и сам хорош. Ведь тогда, после гибели Ивлева и Февраля, он стал номинальным командиром, но все распоряжения, кроме прямых приказов командования, отдавал таким тоном, как будто советовался со мной. А меня от погружения в армейскую среду слегка переклинило, и, забыв о конспирации, я снова ощутил себя старлеем, для которого прапорщик никак не начальство. Ступка, похоже, это чувствовал, поэтому, когда из меня вырвалась присказка насчет: «самозванцев нам не надо», с радостью подчинился. А потом еще и в рапорте отметил явные лидерские замашки Волкова. Но интересно другое.

— Товарищ подполковник, предложение, конечно, лестное, только я не пойму: неужели у вас нет знающих офицеров на эту должность?

Еремин закурил и, подвигая мне пачку, ответил:

— Уже нет. Ты был не в курсе, поэтому сообщаю — часть личного состава нашего отряда переброшена на другое направление. А так как необходимо срочно восстановить прежнюю численность, то сейчас мы испытываем достаточно ощутимый кадровый голод. Настолько ощутимый, что даже вынуждены раздергивать некоторые боевые группы и ставить наиболее опытных бойцов старшими во вновь создаваемых подразделениях. То есть — рядовых хватает, а вот с командирами туго. Что же касается твоего невеликого звания, то, как ни крути, у нас не регулярная армия, поэтому количество звездочек на погоне гораздо менее значимо, чем умение руководить и принимать верные решения в быстро меняющейся обстановке. Так что принимай командование, группник, и готовься получать пополнение. Только учти, времени на обучение новобранцев у тебя почти нет, поэтому форсируй боевое слаживание насколько это возможно.

Известие меня несколько ошарашило, но вбитые в армии инстинкты заставили молча проглотить новость и лишь уточнить задачу:

— Новенькие полный ноль, или что-то собой представляют?

— Ну-у… — собеседник неопределенно повертел ладонью, — пополнение у нас достаточно солидное. Из них срочную многие прошли. Некоторые даже повоевать успели. Но это было минимум шесть лет назад, так что… А большей частью — молодежь. Не совсем необученная: в основном казаки, которые с оружием обращаться умеют, да и физическая подготовка какая-никакая есть. Только вот драться вам предстоит с карателями, поэтому сам соображай насчет степени их готовности…