Главный день - Страница 62

А сержант-то хоть и каратель, только один хрен непрофессионал. Руки осмотрел, но плечи, на предмет синяков от приклада, не проверил. Хотя тут, скорее всего, просто не знают о подобном способе досмотра. Ведь в моем мире до этого додумались от безысходности, во время первой чеченской. Додумались, потому что военнослужащих давили с двух сторон. И противники, и прокуратура (не дай бог гражданского человека как-либо обидишь, станешь отвечать по всей строгости УК мирного времени). А как этого гражданского отличить, если боевики, скинув автомат и разгрузку, моментально превращались в мирных жителей? Паспорта у них граждан России и на лбу у задержанного не написано, что он состоит в НВФ. Поэтому наши бойцы вынуждены были компенсировать недостатки законодательства собственной изобретательностью. А в этом мире надобности в столь тонких изысках не понадобилось: чересчур быстро все развалилось, да и противники за «мирняк» себя не выдавали. Вот и лопухнулся сержантюга…

Но с другой стороны, береженого бог бережет, и я был крайне доволен, что больше спецназ БОГС нас нигде не тормозил, поэтому уже к вечеру мы добрались до Дивинской, где попали в руки Шмелева. Тот уважительно поздоровался с Омаровым, коротко сообщил о благополучном прибытии Насти и Павлика, передал Дубинина фельдшеру и, скептически глядя на нас, принюхался:

— Командир приказал у вас сразу рапорта собрать, только мне кажется, что вам для начала помыться не помешает. А за бумагами через часик зайду.

Я удивился:

— Не понял, моментальный кукан отменяется?

Васька ухмыльнулся:

— Ага! Начальство пока занято, но, судя по настроению, любить вас станут страстно и проникновенно. Так что — готовьте вазелин!

Тоже мне обрадовал! Сообщив Василию об обычной судьбе гонцов, принесших плохую весть, я поинтересовался местонахождением Брусникиной, но Шмелев, став серьезным, посоветовал не усугублять и, передав нас мужику, у которого мы должны были встать на постой, убыл.

Глава 12

Павел Викторович Еремин, командир регионального отряда «Вымпел», при встрече был ласков, словно весенняя кобра. Но довольно скоро выдохся, и угрозы показательного расстрела или вечной отсидки в зиндане постепенно сошли на нет. В итоге, усевшись за стол, он брезгливым движением ладони смахнул в сторону наши рапорты, после чего, сочась ядом, подытожил:

— Надо же, сколько вы тут накорябали. Писатели, маму вашу так! Достоевские недоделанные! Что примолкли? Сказать нечего?

Я покосился на ребят. Никто не рвался давать объяснения на этот, в общем-то, риторический вопрос, пусть и заданный достаточно спокойным тоном. Даже обычно бойкий Ступка внимательно разглядывал доски пола. Решив, что если каша заварена мной, мне и расхлебывать, сделал шаг вперед:

— Никак нет! Все, что мы хотели сказать, лежит у вас на столе!

Чиж в панике дернул меня за куртку, но я отступать не собирался. В конце концов, сколько можно людям мозг сверлить? Тем более что считал себя совершенно правым, и если не дай бог повторится подобная ситуация, буду действовать так же! Еремин после этих слов вышел из-за стола и, подойдя ко мне вплотную, принялся оглядывать, словно внезапно заговорившую тумбочку. Потом, набычившись, поинтересовался:

— Самый смелый, что ли? Или окончательно приборзеть решил? Ты на него посмотри: «лежит на столе»! Да там, судя по вашей писанине, всем героев давать надо! Чего только не наплели, чтобы филейные части себе прикрыть. И отсутствие потерь среди мирного населения, и уничтожение карателей, и освобождение участника подполья, и…

Тут меня вдруг окончательно сорвало. Так же набычившись и глядя в глаза командиру, зло отчеканил:

— Мы свои задницы бумагами прикрывать не приучены! В рапорте же изложено то, что было! А касательно невыполнения вашего распоряжения, тут только моя вина. Это я готов был пойти выручать Брусникину, несмотря ни на что. И поэтому у мужиков сложилось безвыходное положение, так как своих бросать в «Вымпеле» не приучены. Да вы бы сами их не поняли, оставь ребята меня там одного!

Павел Викторович шумно вздохнул, покрутил головой и, вернувшись за стол, хмыкнул:

— Надо же, какие мы умные да благородные! Орлы, которые «своих бросать не приучены»! Один спятил, аки похотливый дятел, а остальные следом за ним ринулись. И хоть бы кто задумался, почему я приказал им ничего не предпринимать…

Я мрачно засопел:

— Понятно почему — списали Настю уже. Подумаешь, рядовая «колхозница»…

Еремин ударил кулаком по столу:

— Да вот хрен тебе в грызло! Я приказал сидеть тихо просто потому, что была возможность вытащить девушку без шума и пыли. Не подвергая ее жизнь опасности. А насчет рядовой… Анастасия — гений от компьютерного бога и участвует в решении таких задач, о которых вам не просто знать, но и слышать не положено! Подобных людей у нас очень мало и ценятся они на вес золота. А вы, своим кавалерийским наскоком, могли все дело погубить. И чуть не погубили!

— Так что же вы сразу не сказали?!

Павел Викторович откинулся на стуле:

— Я? Я вам приказал не вмешиваться и ждать указаний. Этого что — недостаточно? Может, вам каждый раз надо еще и объяснять, почему приказываю то, а не другое?! Так у нас не бордель, а боевое подразделение!

Блин, и возразить-то нечего. А главное, со своей стороны, он прав во всем. Мы не можем знать всю обстановку хотя бы в силу своей малой компетенции, а командир, он на то и командир, дабы, обладая более полной информацией, отдавать распоряжения. И тут уже совершенно неважно, что именно подчиненные будут считать более правильным. Их задача — четкое выполнение приказов командования. На этом армия держится. Но мне это вдолбили еще с первого курса, так что ничего нового для себя не открыл. Случай же с Настей считал личным делом, поэтому поступил так, как поступил. Да, я не знал, что за эти три месяца она стала довольно важной шишкой, которую просто так в беде не оставят. Ну и что с этого? Тем более помощь могла бы и опоздать. Никто ведь не брал в расчет отмороженных полицейских, которые собирались над ней надругаться. А Брусникина мне четко обозначила свою позицию в этом вопросе. Хм… кстати, до меня только сейчас дошло, откуда у нее появилась та маленькая таблеточка. Не исключено даже, что все люди из Сопротивления, обладающие более-менее высоким допуском, имеют подобную «страховку». Во всяком случае, это был бы очень логичный шаг со стороны руководства.